Энигмастер Мария Тимофеева - Страница 67

– Еще бы! Он оказался сообразительным малым и сразу понял, с чем мы имеем дело.

– Контаминация, – сказала Маша, помрачнев.

– Она самая, – вздохнул Пармезан. – Соприкосновение с внеземной биосферой. Угроза заражения. И прочие радости… Мы с тобой находимся во внешнем контуре карантинной зоны. Дом Аметистова накрыт изолирующим полем.

– А где сам Аметистов?

– Он внутри.

– Это точно?

Вместо слов Пармезан сменил на экране картинку.

– Ингрессоры просканировали зону контаминации, – пояснил он. – Вот это темное пятно, очертаниями напоминающее человеческую фигуру, предположительно и есть Аметистов. Как это они сформулировали: «материальный объект, находящийся в горизонтальном положении, размерами сто восемьдесят три сантиметра, с температурой поверхности 309,4 по Кельвину»…

– Температура человеческого тела, – сказала Маша. – Хотя и слегка пониженная. А почему он лежит?

– Аметистов? Мы не знаем. Но раз у него почти нормальная температура, значит, по крайней мере он жив. И это уже хорошо.

– С ним пробовали связаться?

– Он не отвечает. Хотя браслет определенно находится на руке. – Пармезан слегка замялся. – Обычно мы так не делаем, но…

– Но ввиду исключительной ситуации вы обратились в Центр личных коммуникаций, и вам пошли навстречу, – закончила Маша нетерпеливо.

– Угу. Они опросили браслет о состоянии хозяина… Тот сообщил, что температура руки составляет 36,2 по Цельсию, а пульс – шестьдесят два удара в минуту.

– Фактически норма, – Маша почти покинула серебряный мир и даже испытывала полузабытую за прошедшие дни и ночи жажду деятельности. Она вернула Пармезану графии, зорко огляделась. – А мы что, одни здесь с тобой?

Пилот, о котором все уже забыли, снова хихикнул.

Вокруг них кипела бурная и малопонятная деятельность. Пробегали суровые и очень занятые на вид люди в защитных костюмах. Прямо над домом Аметистова недвижно парил, отбрасывая просторную тень, коммуникационный пункт, по совместительству – источник изолирующего поля. Трудно было представить, чтобы посреди этого столпотворения кто-то мог испытывать дефицит общения.

Тем не менее, Пармезан ответил:

– Пока да. Но Стася и Леденец уже на подлете, а Эля ждет материалы для анализа в лаборатории.

– А это кто? – спросила Маша, имея в виду людей в защитных костюмах.

– Я же говорил: ингрессоры. Спецгруппа экстремального реагирования, – Пармезан помолчал. Потом добавил немного озадаченным тоном: – Они собираются взять дом Аметистова штурмом.

– Какие резвые, – сказала Маша осуждающе. – Ты не пробовал их переубедить?

– Пробовал. Но они все такие… супермены. Уверены, что лучше знают, как им поступать.

Маша открыла рот, чтобы предложить свои услуги в качестве переговорщицы. Но в этот момент к гравиксу приблизился один из ингрессоров, мощного, как и полагается, телосложения, весьма свирепый на вид. Возможно, из-за коротко стриженой и круглой, как пушечное ядро, головы, а также тугой трехдневной щетины на квадратном подбородке.

– Ну и где ваши супермены? – спросил он с плохо скрываемой иронией.

Пармезан зарделся, а пилот, окончательно развеселившись, спрятался от греха в кабине своего летательного аппарата.

– Очевидно, речь идет обо мне, – приветливо сказала Маша и протянула ингрессору ладошку.

– О, черт, – сказал тот и попятился. – Только кисейных барышень нам здесь недоставало.

– Я, безусловно, барышня, – сказала Маша. – Но отчего же кисейная? Я энигмастер второго класса, если вам это о чем-то говорит…

– Энигмастер? – переспросил тот недоверчиво. – Второго класса? Хм… Лев Сыч.

– Простите? – удивилась Маша.

– Сыч, – повторил ингрессор и нахохлился. – Лев Михайлович Сыч. Так меня зовут. Командир специальной группы экстремального реагирования «Грифон». Имеете что-то против?

– А я Маша Тимофеева. Вы знаете, что грифон был птицей семейства совиных, но со львиными лапами?

– К чему это вы? – насторожился Сыч.

– Я просто поражена, как удачно вы избрали род занятий.

Ингрессор нахмурился, пытаясь сделать трудный выбор: придушить ли ему несносную девицу прямо сейчас или вначале позволить ей проявить свои профессиональные дарования, а уж потом, когда она потерпит фиаско, таки придушить, но со спокойной совестью. Между тем в голосе Маши не звучало ни малейшего намека на издевку, а широко распахнутые, хотя и заспанные, глаза буквально светились искренностью. Глаза, между прочим, были темно-карие, как у олененка на картинке из детской книжки.

– Хорошо, – проворчал Сыч. – Будем знакомы, – он аккуратно подержался за кончики Машиных пальчиков могучей лапой, напоминавшей клешню грузового робота. – Что вы намерены делать?

Пармезан открыл было рот, но Маша уверенно взяла инициативу в руки и больше не собиралась ее отдавать.

– Пока ничего, – сообщила она. – Мы еще не имеем цельной картины происходящего. Нам нужно время.

– А… – сказал Сыч с непонятной интонацией.

– Чего и вам желаю, – добавила Маша.

– То есть?!

– Ну, ничего пока не предпринимать. Ведь ни вы, ни тем более мы – никто не понимает пока, с чем мы столкнулись.

– Там, внутри, человек.

– Но, кажется, он выглядит довольно благополучным.

– Мы этого не знаем.

– Вот именно.

– Я не могу сидеть сложа руки и ждать, пока в ваши гениальные головы придет озарение.

– Можете! – с охотой заверила Маша.

Сыч молчал, играя желваками под щетиной.

– До того, как стать ингрессором, – сказал он страшным голосом, – я много раз высаживался на неизученные планеты.