Энигмастер Мария Тимофеева - Страница 32

«Вот видите! – не упустила своего шанса Пестрая Лента. – Ее одолевают внутренние демоны. Впору вызывать хорошего сертифицированного экзорциста! И что нам толку от такого, с позволения сказать, исследователя с закипающими от перегрева мозгами? И нужно еще доказать, что мозги вообще имели место!»

«Но мы не можем вот так все бросить и уйти, – ответствовало Эго. – В конце концов, мы уже здесь, и ничто не препятствует началу активного исследования. Будем использовать те инструменты, что есть под рукой. Были мозги, не было… Других энигмастеров на орбите Юпитера у нас все равно не предвидится…»

«Не стоило бы утверждать такое столь самонадеянно», – сардонически откликнулась Пестрая Лента.

«У вас есть новая информация на сей счет? – насторожилось Эго. – Или это всего лишь пустые домыслы провокационного свойства?»

«Время покажет», – туманно прошуршала Пестрая Лента.

«Так, – вдруг сказала Маша, выпрямляясь во весь рост. – Некоторые фантомные сущности явно позабыли, кто здесь хозяин. Рада напомнить, что это мой мозг, а значит – мои правила. Слушать вас больше не желаю. Я сыта по горло вашим спесивым резонерством. И вы, там… прекратите завывать, скрежетать и вздыхать! И пахнуть тоже! Эти ощущения мне совершенно ни к чему, ясно вам? Вы двое… или сколько вас есть! – обратилась она к шайке-лейке драчунов на периферии сознания. – Вас это тоже касается!»

«Мы всего лишь пытались быть полезны», – уязвленно проворчало Эго.

«Я тронута», – Маша мысленно изобразила насмешливый книксен.

«Ох уж мне эти энигмастеры с их завышенными самооценками!» – прошипела Пестрая Лента, уползая в воображаемую стенную щель по шнуру от вентилятора.

Балрог, Кинг-Конг и еще кто-то утомленно присели на корточки в своем углу и закурили вонючую трубку мира, передавая ее по кругу.

Чувствуя себя властительницей королевства, в котором только что кнутом и пряником удалось подавить массовые беспорядки, Маша удовлетворенно вздохнула и открыла глаза.

7.

Все было хорошо.

Никто не сошел с ума. Никто не страдал от галлюцинаций. В голове было ясно, пусто и холодно. Как на звездолете «Луч III».

Проверяя свои впечатления, Маша мурлыкнула:

Узрю тебя в гробе я,
Безродного плебея…

Звуки собственного голоса нравились ей, как и прежде, не оставляя ощущения горного обвала.

Маша стояла посреди главного коридора, в одной руке у нее был термос, наполовину пустой, а в другой – салфетка. Прелесть положения заключалась в том, что Маша не помнила, когда все это извлекла из рюкзачка. Очевидно, в ее приключениях духа был момент, когда руки следовали собственным динамическим стереотипам, не полагаясь более на сознание… Задумчиво глотнув из термоса и вытерев испарину со лба, Маша огляделась. Выяснилось, что она убрела от шлюзовой камеры на приличное расстояние и была сейчас примерно на полпути до главного поста.

Да, все было замечательно, но что-то было не так.

За двести с лишним шагов, слегка прищурившись, она могла различить все царапины и трещинки на дверной броне.

Маша протерла глаза, энергично проморгалась, в сотый уже, наверное, раз зажмурилась и вновь вытаращилась на двери главного поста что было сил.

Ничего не изменилось. Она по-прежнему могла померяться остротой зрения с какой-нибудь хищной птицей вроде орла.

«Ну вот, опять, – подумала Маша обреченно. – А я уж успокоилась немного. Интересно, зачем мне такие зоркие глаза, есть ли в том какой-то смысл?»

Понурясь, Маша продолжила свой путь. При желании она могла бы пересчитать пылинки под ногами. Но такого желания не возникало.

Да, шантаут сделал свое дело. Ничего путного из этого безумного опыта не вышло. Оставалась надежда, что на главном посту удастся пережить еще раз то, что случилось днем. Пережить, прочувствовать обостренными своими чувствами и понять. Если повезет.

Но везение – не та категория, какой подобает оперировать настоящему энигмастеру.

Ни капли не робея,
Ловлю я скарабея…

Вот что Маше удалось с наибольшим успехом, так это сызнова зациклиться на непотребной музычке с идиотскими словами.

Дойдя до перехода, соединявшего параллельные коридоры, она опять увидела свое искаженное отражение в зеркальной панели. Привести себя в порядок после пережитого никак не помешало бы… Маша свернула с намеченного маршрута и подошла к зеркалу. Огляделась: никаких новых впечатлений. Та же ярко освещенная пустота, те же задраенные отсеки, за дверями которых в девяноста случаях из ста не скрывалось ничего любопытного. Сдвинув маску, помассировала лицо. Вернула на место выбившиеся из-под шлема темные пряди. Состроила себе несколько рожиц на все типы настроений. Зеркало из полированного металла было аховое, да еще и не очень чистое. Подышав на него, Маша протерла пятачок напротив лица салфеткой из рюкзачка. Не удовлетворилась результатом. Подышала еще.

На мутной блямбе от ее дыхания сама собой возникла опрокинутая скобка.

А затем невидимый палец поставил над нею две точки.

Маша остолбенела.

Не меняя позы, стрельнула орлиным своим взором по сторонам.

Никого.

Медленно набрала полную грудь воздуха. Задержала дыхание. Сосчитала до тридцати – на дольше не хватило терпения. Выдохнула так же ме-е-едленно, через рот, прямо на панель.

– Еще разок, – сказала она абсолютно спокойным тихим голосом.

Вначале скобка. Затем точка. И – запятая, тоже опрокинутая.

Теперь Маша позволила себе обернуться. Она видела каждую деталь на много метров вокруг себя: щербинки и вмятинки, непрокрашенные места и осыпавшуюся полировку. При небольшом усилии она могла различить танцы пылинок в потоках воздуха. И только.